Связь литературы и кино

Литературу, как известно, нередко упрекают в неумеренном увлечении «кинематографичностью». Следует, однако, сказать, что действительное влияние кинематографа на литературу сказалось не во внешней дробности мысли и фразы, не в монтажном мелькании мест действия я смешении планов действия (как это иногда представляется). Когда, например, Илья Эренбург пишет, что под влиянием кинематографа он начал увлекаться «короткими фразами, быстрым монтажом, мелькающими кадрами», — то в этом увлечении сказывалось влияние, по существу, еще только внешнее. Кинематограф давал себя знать не только проецированием кинематографических форм на формы литературные. Его истинное влияние распространялось путями более сложными, внутренними, и касалось форм и методов художественного обобщения, художественного мышления вообще. В своих лучших образцах кинематограф влиял на литературу, как и на другие искусства, широтой и многогранностью своих обобщений, возможностью синтетического видения, зримой выразительностью. И как это ни парадоксально, именно этому кинематограф раньше всего учился у литературы. И совсем не случайно наиболее близкими природе кино оказались писатели, которые поражают нас особой гармонической цельностью взгляда на мир. Виднейшие мастера нового искусства прежде всего разглядели потенциальные возможности кинематографа у Пушкина, Толстого, Гоголя, Флобера, Мопассана... И в этом смысле глубоко прав С. Герасимов, когда усматривает «мощь кинематографа как раз и прежде всего в его нерасторжимом родстве с литературой». Об этом же говорит и английский романист Джек Линдсей: «Характерный для кинематографа переход от одного события к другому, его способность сочетать настоящее с возвратом к прошлому в известном отношении родственны некоторым приёмам литературы прошлого. Но эффекты, достигаемые в результате кинематографии, обладают такой динамической силой и таким размахом, что фактически приобретают характер новизны. Это неизбежно оказывает на литературу обратное воздействие, от которого пи один писатель не может укрыться».

В этом нерасторжимом единстве и формировалась специфическая емкость и «кратчайшая» выразительная пластика кинематографического мышления и выражения. Сам синтез средств в кино как бы предопределил «кратчайшую» выразительность языка кино а с ней и емкость обобщений). От каждого средства этого синтеза экранный образ потребовал предельного лаконизма, способности характеризовать выражаемое явление как бы одним мгновенным штрихом. Именно поэтому в языке кино такую выразительную силу приобрели, например, деталь как явление целого в частном, крупный план, выражающий собой существенные черты действия, времени, характера. Отсюда — особая роль и значение монтажа, с его широкой возможностью временных и пространственных сокращений, драматических опущений, выделения главного, возможностью активного вмешательства в развивающуюся картину жизни.