Кинематография и условность

Внешняя безусловность кинематографа и послужила основанием для утверждения, будто кино вообще не терпит никакой условности, будто лучшие произведения киноискусства — само торжество безусловности. Кинематограф, действительно, не приемлет условности литературы, поэзии, живописи, театра, музыки. Ему не нужна сложная и специфическая опосредствованность их выразительной логики. Во многом и главном она ему противопоказана. Но он не свободен от своей меры условности. И как бы ни был кинематографический образ многогранен, по самой своей сути он не в состоянии исчерпать всех сторон граней, оттенков, свойств и отношений действительности. Природа его так же условна, как условна выразительность любого вида искусства. Кинозритель непрерывно как бы дорисовывает экран. Достраивает и дополняет не только экранное пространство, но и экранное время. И мера этих дополнений не адекватна условности словесного описания или изобразительно-живописного решения пространства, действия или речи актера на сцене.

Средства кино по отношению, скажем, к средствам театра, искусства также синтетического, в какой-то мере могут быть названы «безусловными». Безусловны они также и по отношению к средствам музыки, отражающим внутренний мир эмоций в формах более отвлеченных, чем в других видах искусства. Образ в музыке наименее предметен, он освобожден от зримой оболочки, а с ней и от тех непосредственно внешних примет зримого мира, которые выступают неотъемлемой частью жизненной «безусловности» образа кинематографического, то есть не только его внутренней правдивости, но и правдоподобия по форме.

Но правдоподобие это, так же как и безусловность средств, не спасают кинематографический образ от нереалистической интерпретации действительности по существу, а не по форме. Ложь в киноискусстве, как известно, широко маскируется внешним правдоподобием. И фотографическая доказательность кино оказывается для этой цели очень удобным средством... В сложном и многоступенчатом процессе художественного творчества условность выступает не только как грань, отделяющая искусство от самой жизни, но и как грань между отдельными видами искусства. И стоит художнику переступить и эту грань, то есть механически, без учета специфической условности другого вида искусства воспользоваться его средствами, как происходит разрушение гармонической цельности образа, обеднение искусства, рождается эклектизм.

Так, например, литературная условность сценария «Чистые пруды» Б. Ахмадуллиной предопределила и «литературность» композиции фильма, поставленного по этому сценарию. Поэтичность авторского замысла с ее чисто литературной символикой не стала на экране, да и не могла стать, поэтичностью кинематографической. Приподнятость словесного комментарии, утверждаемая автором его «высокопарность» подменили в фильме само действие, обезличили характеры и чувства героев, лишили их неповторимой конкретности переживании, а в целом лишили кинематограф кинематографа.